Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасш - Страница 43

Карсон встретил его с ножом в руке. Он наносил удар за ударом, а эти ужасные когти рвали его кожу и мясо.

И вдруг пришелец застыл в неподвижности.

Зазвонил звонок. Карсон открыл глаза, но не сразу сообразил, где он и что с ним. Он был пристегнут к сиденью своего космолета, и на экране перед ним не было ничего, кроме космической пустоты. Никакого противника, никакой немыслимой планеты.

Звонок вызова продолжал звенеть — кто-то хотел, чтобы он ответил. Чисто рефлекторным движением Карсон протянул руку и перебросил тумблер.

На экране появилось лицо Брандера — капитана судна-базы «Магеллан». Он был бледен, глаза его возбужденно сверкали.

— Карсон! Я — «Магеллан»! — рявкнул он. — Отбой. Все кончилось! Мы победили!

Экран померк — Брандер вызывал остальных патрульных.

Медленно Карсон вывел свой корабль на обратный курс. Медленно, не веря своим глазам и ушам, он отстегнулся от кресла и пошел к крану попить. Почему-то он чувствовал страшную жажду. Он выпил шесть стаканов.

Потом он прислонился к стене, собираясь с мыслями.

Было ли все это на самом деле? Он здоров, цел и невредим. Жажда была скорее воображаемой, чем настоящей: горло у него вовсе не пересохло. Нога…

Он задрал штанину и посмотрел на икру. Там был длинный белый шрам, но он давно зажил. Раньше никакого шрама здесь не было. Он расстегнул молнию на куртке и увидел, что его грудь и живот иссечены крохотными, почти незаметными и тоже совершенно зажившими шрамами.

Это было на самом деле.

Автопилот уже вводил его космолет в трюм базы. Захваты уложили его на место, и через мгновение зуммер сообщил, что шлюз заполнен воздухом. Карсон открыл люк и вышел наружу через двойную дверь шлюза.

Он направился прямо в кабинет Брандера, вошел и отдал честь.

Брандер выглядел все еще слегка ошалевшим.

— Привет, Карсон, — сказал он. — Ты такое пропустил! Вот это была картина!

— Что случилось, сэр?

— Точно не знаю. Мы дали один залп, и весь их флот рассыпался в пыль! Что-то такое мгновенно перекинулось с корабля на корабль — даже на те, в которые мы не целились и которые были за пределами нашего огня. Весь флот был уничтожен на наших глазах, а у нас ни одной царапины! Мы даже не можем приписать себе эту честь. Наверное, в их металле была какая-нибудь нестабильная составная часть, и наш пристрелочный выстрел вызвал реакцию. Ух, что было! Жаль, что все обошлось без тебя.

Карсону удалось улыбнуться. Это было жалкое подобие улыбки, — только много дней спустя он переживет все происшедшее, — но капитан не смотрел на него и ничего не заметил.

— Да, сэр, — сказал он. Здравый смысл, а не скромность, подсказал ему, что он навеки прослывет самым последним лжецом во всем космосе, если проговорится хоть словом. — Да, сэр, жаль, что все обошлось без меня.

Шестиногий Свенгали

Базовый лагерь показался мне весьма привлекательным после долгих часов одинокого блуждания в бесконечном густом тумане под противным моросящим дождем Венеры. Видимость составляла всего несколько ярдов, но это не страшно: на Венере все равно не на что смотреть.

За исключением Дикси Эвертон — во всяком случае, пока наша экспедиция находилась на планете. Откровенно говоря, только из-за Дикси я оказался участником зоологической экспедиции Эвертонов, которой руководил ее отец, доктор Эвертон из зоопарка внеземных форм в Новом Альбукерке. К тому же я сам оплачивал свои расходы: доктор Эвертон не считал мое участие в экспедиции необходимым. И что еще хуже, он полагал, что я не гожусь в мужья его дочери Дикси. Но тут я решительно расходился с ним во мнениях.

Так или иначе, но мне предстояло доказать ему, что я не такой non compos mentis, как он думает. Возможно, это звучит банально, но все обстояло именно так. И, судя по тому, как мне везло, мои шансы были не больше, чем у эскимо на палочке, которое попало на солнечную сторону Меркурия.

На самом деле я не хотел участвовать в экспедиции. Я никогда не уважал людей, которые сажают животных в клетки, чтобы зеваки на них глазели. Фауна Венеры была весьма скудной, и после нашего появления два вида уже были полностью уничтожены: красивая венерианская белая цапля, чьи перья пошли на плюмажи для шляп, когда появилась смехотворная мода на XIX век, и кайтеры — их мясо оказалось невероятно вкусным, и они отправились в тарелки богатых гурманов.

Дикси слышала, как я вернулся в лагерь. Она высунула из палатки свою прелестную головку и улыбнулась. Мне сразу же заметно полегчало.

— Нашел что-нибудь, Род? — спросила она.

— Только это, — ответил я. — От него будет какой-то толк?

И я открыл выстланную мхом коробку, в которой находилось единственное пойманное мною животное, если, конечно, это можно было назвать животным. У него были жабры как у рыбы, восемь ног, гребень как у петуха, только побольше, и голубой мех.

Дикси оглядела его.

— Это визен, Род. В нашем зоопарке уже два таких, так что тебе не удалось отыскать новый вид. — Должно быть, она заметила разочарование, промелькнувшее на моем лице, поскольку быстро добавила: — Но ты поймал хороший экземпляр, Род. Не нужно его отпускать. Папа захочет его изучить, когда у него будет свободное время.

Вот какая моя Дикси.

Доктор Эвертон вышел из главной палатки и неприязненно посмотрел на меня:

— Привет, Спенсер. Я выключаю маяк. Крейн тоже вернулся.

Он подошел и выключил прибор, посылающий сигнал, который помогал нам с Крейном находить дорогу в лагерь. На Венере без такого передатчика и карманного приемника можно легко заблудиться, стоит только отойти от базы на дюжину ярдов.